– Уже близко… Во-о-он черная полоска! Как дохлая гадюка надороге…

В постоянном давлении встречного ветра было нечто пугающее.Под ногами вместо болотной жижи уже хрустела корка засохшей грязи.

Ущелье было с десяток саженей вширь. Другая стена блестела,как угольный разлом, уступы походили на ступени.

Дно пропасти скрывалось в сизом, как в кузнице, тумане, чтобыл уже не туман, а сухой едкий дым. Пахло горелым железом, деревом, горящейземлей. Воздух поднимался жаркий, накаленный. Та сторона ущелья дрожала вперегретом воздухе, отполированная и сглаженная постоянным потоком воздуха.

– Как спустимся? – спросил Мрак.

Олег в страхе посмотрел на оборотня. Ему почудилосьневероятное: голос Мрака дрогнул.

– Не ведаю, – ответил Олег тихо. – Здесь магия не работает.

– А голова?

Олег отводил взгляд от блестящей стены, оплавленной ивыглаженной так, что муха не зацепится.

– Знаю только, что это дорога в один конец. Вся наша дорогав один конец, – ответил Мрак устало.

– Вся наша жизнь – дорога в один конец.

Олег не помнил, как они спустились. И как ни заставлял себявспомнить, не удавалось. Он знал, что спуститься невозможно, у них нет сил, нов проблесках памяти возникали картинки плывущей перед лицом скалы – теплой,шероховатой, растресканной от ветра и жара.

Бесчувственные руки, омертвевшие от ссадин, с воспаленнымиранами, в нарывах, хватались, как когти, Олег зависал над пропастью, острыекрая выступов рвали кожу, он впадал в забытье прямо на отвесной скале.

А потом долго приходил в себя, находясь между жизнью исмертью, уже распластанный, как лягушка под камнем, не в силах шелохнуть ипальцем. Он лежал на сухом и горячем, воздух нагревал лицо. Сквозь опущенныевеки видел красные пятна, смутные тени.

– Мрак…

– Ожил? – донеслось хриплое. – Вставай.

– Еще мертв, – прошептал Олег торопливо.

Очень медленно приоткрыл глаза, осторожно повернул голову.Они оказались в оранжевом раскаленном мире горящих камней и спекшегося песка.Небо было кроваво-красным, там двигались похожие на сгустки крови тяжелыемассы. Гремело, землю освещали трепещущие сполохи розовых молний. В сгущенияхвозникали ужасные призраки, дико вращали глазами, когти блестеликроваво-красным.

Ущелье впереди расширялось, уходило в красное с ржавчинойнебо. Сзади щель исчезала в монолитной стене.

– И здесь небо, – проговорил Олег тоскливо. – Ничего непонимаю! Ведь лезли в подполье…

Мрак зло ощерил зубы:

– Этих небес как в курятнике! Может, это пар и дым под самымчто ни на есть потолком. Ежели приглядеться, то и поперечные балки разглядетьможно…

– Не зрю, – сумел ответить Олег. – И не ведаю.

– Здесь три подземных поверха. Как в добротном подполе.Такой я видел у Громобоя, да еще над нами семь небес.

– Меньше, – возразил Олег. Подумал, засомневался: – Правда,я не считал. А так я до самого верха лазил.

– Врешь, поди. Чего лазил, ежели зазря?

Олег виновато опустил голову. На языке вертелось, что все,что делали доныне, зазря: как в киммерийском каганате, так в Песках и даже наДереве. Но смолчал, а то Мрак остервенеет вовсе.

Он прошел чуть вперед, осторожно топнул, будто проверялтонкий лед.

– Ниже ничего нет. Только земля и камень. Мы в золотомцарстве, если верить бабке Боромирихе.

Голос его прервался, шутка получилась чересчур натужная.

Мрак видел, как по лицу волхва пробежала тень, глазарасширились, словно увидел или вспомнил нечто ужасное. Возможно, волхв ужезнает, что лежит ниже. А то и сам видел. Надо при случае, когда все кончится,расспросить, куда ходил за скорлупкой первого Яйца!

Он подтянул перевязь и шагнул вперед. Глаза сухо блестели, аладонь как бы сама по себе любовно прошлась по рукояти страшной секиры. Олегкосился: оборотень просто обезумел, так рвется в бой. Скорее бы пролить кровьврага. Хоть черную или белесую – нечеловеков, хоть зеленую или какая у него там– Ящера. Если придется – прольет и горячую красную. Лес рубят – щепки летят ибьют по безвинным грибам.

Олег поднимался, шел за Мраком, его мотало из стороны всторону. Падал, с трудом поднимался, шел, снова падал… Наконец, воздеть себя наноги не сумел, пополз, хватаясь за горячие камни изувеченными руками.

Мрак тащился, придавленный тяжестью на спине, чтостановилась все невыносимее. Ноги подкашивались, а когда поднялся в очереднойраз, оглянулся: Олега уже не было. Красный туман колыхался и потрескивал передглазами, завивался жгутами. По камням прыгали синие искры.

Со стоном – все равно никто не услышит – он положилТаргитая, огляделся. Волчье чутье отказывалось вычленить знакомый запах средигари, копоти. Острые глаза видели только дымные смерчи, поземку из пепла изолы.

Олег лежал в десятке шагов позади. Лицо его было обожжено,покрылось струпьями. Глаза смотрели пусто. Мрак потряс, ударил по лицу.

Синие губы с трудом разомкнулись:

– Мрак… Я ослеп…

– Ну и что? – прохрипел Мрак. – Подумаешь… Кроты всю жизньслепые. И ничо, деревья еще как портят…

Негнущимися пальцами снял с пояса веревку, захлестнул Олегапод мышки.

– Поведу… как козу на базар…

– За…чем? – прохрипел Олег перехваченным горлом.

– Продам по дороге. Аль обменяю.

Он потащил было, но сам упал от толчка. Олег заставилнепослушные руки и ноги двигаться, только бы не терзать Мрака. В головемутилось, ненавистный голос, не дающий наконец-то умереть, доносился то сверху,то издали, отдалялся и приближался. Тело уже свыклось с болью, притерпелось,стало как огромная колода, уже изъеденная жуками и муравьями.

Он терял сознание, снова выныривал, когда слышал сиплоенадсадное дыхание. Оборотень тащил его, как неподвижную колоду. Он уже самполз, цеплялся за камни, с усилием подтягивал себя, затем, уперевшись ногами,подтягивал Олега.

Дурак, хотел сказать Олег, но губы не шевелились. Потом былозатишье, он опять ушел в забытье. Очнулся от голоса, в котором хрипело исвистело, словно от легких остались одни клочья:

– Тарх… не подыхай!.. Дудка твоя при тебе… я ж не сыграю… Неоколей, над Олегом не посмеешься… Он дурак еще больше – вовсе шуток неразумеет…

Сам ты, хотел было сказать Олег. Язык не помещался вобугленном рту, царапал жесткое нёбо. Закашлялся, из горла хлынула кровь.Отплевался, долго лежал обессиленный.